Помню, пекли мы в детстве всей семьёй в формовке орешки. Точнее точную копию от кожуры грецкого ореха. А потом варили прямо в банках сгущёнку—час—два. Добавляли даже грецкий орехов вовнутрь – вот это был настоящий королевский десерт. Один такой сладкий орех грел!
Помню, собрались мы в поход. В детстве мы любили ходить в походы. Собирали продукты, шли за сарай, разводили костёр и чаще всего этим пикником за огородом всё и ограничивалось у нас. Но фишкой любого похода было закопать клад! В такой специальной железной коробке лакомство.
Так вот, уже чуть забыв, заигравшись и отвлёкшись насущными потребностями школы и дома … Самое интересное было откопать коробочку с лакомством, убедиться что всё цело и съесть это. На первом место в перечне забытых сокровищ конечно же был сладкий грецкий орех со сгущёнкой!!!

Это Сама Сказка. А вот и присказка.

Ничего нового, кроме уклонения от всех условностей и предписаний придумать нам не дано, увы. Можно конечно не выходя из дома вовсе…. Опиться чаю, дослушать музыки, обчитаться, отмыться – но всё равно пружина будет взведена: в суету этого мракобесия в пучину добыч войти придётся.
Никакого убежища уже никому не гарантировано—хочешь не страдать—играй роли—выбирая их. Совсем не играть невозможно: затопчут, затрут, напрягут и отберут последнюю клетушку с миской. А там законы стаи таковы—ты обязан выгрызть кому-то глотку, за чей то счёт проехаться, выжить!
Советов тут быть не может—чем плотнее биомасса в округе, тем сильнее требование вовлекаться. Ночи без сна, мир без вина, всё бесконечно, так быстротечно. Встречи случайные и лужи весенние –вот что только вдохновляет. Лично меня—на скитания—именно встречи в пути и живость весны…
Дома то сойдёшь с ума в одиночной камере в ожидании весны—в которой ты так никогда сам не растворишься—разве что тебя что-то погонит в даль… вот ищу такие дела, таких спутников—чтоб дома не сидеть. Сотни вёрст проходишь с трудом—если рядом нет путника. На коленях или  даже ползком, без посоха или даже прутика… всё это не лирика—настоящее жизненное счастье—уход.

Немного разнообразия удаётся запечатлеть и в городской суете—но это всё не нестоящее—повтор повторов, фиксировать то, что бесконечно дублируется и нисколько не само проистекает ужасно…  Так что всем рекомендую больше путешествовать или хоть собрать рюкзак и уйти в горы на сутки!

Посмотрев постановку про тыловых крыс, захожих придурков, и амбициозных алкашей во время Великой Отечественной Войны, понимаю, что героини  и геройчики так и живут по наши дни в нас.
Классика. Кто грызётся, тот выгрызает лакомое. Кто изворачивается—тот живёт лучше всех прочих. Кто на птичьих правах оставил себя, встав по жизни на крыло, повсюду должен ретироваться уже…
Постановка вне времени и формата. Спектакль-эпитафия о всех нас, детей, внуков войны—судьба нас не миловала, несмотря на её окончание. Участь сконфуженности длится ж почти скоро век в нас.
Нет никаких причин не играть эти роли и нашим детям, нашим внукам—кажется борьба за пайку, роль главного тост-метра уже просто переходит из поколения в поколение—выбирая себе жертв.
Показательное рабство эгрегорам—они не ушли—они раздали роли и кормятся нашей энергией: войны вроде бы на нашей территории нет—но она ведётся внутри нас с новой силой и оборотами.
Вороватая хлебораздатчица, жуликоватый администратор, великий тапёр, спившаяся питерская интеллигентка, хирург-арбитр, да ещё  жертвы-инвалиды войны—вот они все среди нас и в нас…
 Это шоу с виной и правотой идёт, правами и невольными пасованиями перед апломбом крыс – оно всё как на ладони  длится днями, годами, веками, не спуская марионеток, не ослабляя нитей.
Выйти из ролей невозможно — общаясь с этими самыми навязывающими свою правоту людьми. Либо поменяться с ними ролями—уж их прессовать и лишать места под солнцем правоты и любви
Переняв апломб, сами методы, научившись заранее готовить нужные спичи со своим приговором. Мещанство оно со времён Гоголя, Чехова не извелось—оно окопалось по-новому и требует жертв.
Остаётся только, увидев такую постановку больше присматриваться к себе, чем к другим людям и искать раба-уклониста, шулера или сутенёра в себе. Но играть роль нахлебника никто не запретит.

Комментарии: 2 комментария

  • Да, Миша, да! Полностью поддерживаю, эх, тоже греют воспоминания детства, когда мы собирались на пикники всей бригадой весёлых деревенских ребят и шли на ближайшую от улицы кулису. Разводили костёр и жарили картошку, а иногда и хлеб бывало. И какое счастье, какая радость. Видимо детство, проведённое в деревне не даёт мне спокойно сидеть в городе…душно, тесно, неуютно. Тянет в лес, в поля, на просторы.

  • коробку то с орехами с сгущенкой наверняка сам то находил , знал куда прятать ))) вон на два метра вымахал … ухх жук

Оставить комментарий

Представьтесь, пожалуйста