Дирижёр Цвета
В мастерской художника побывало немало выдающихся людей, в том числе народный артист СССР Михаил Ульянов, исполнивший роль Ленина
Анатолий Костовский остается колоритнейшим свидетелем иркутской действительности.
Немудрено, что многие холсты мэтра закуплены художественным музеем. Именно здесь и проходила недавно выставка, посвященная 80-летию автора. Правда, с опозданием на один год, ну да ничего, говорит Анатолий Георгиевич, кто понял жизнь — тот не торопится.
Он любит прислушиваться к человеку, наблюдать как бы невзначай, ненароком изучая, потом только, как ваятель — модели, советует, где сесть, в каком темпе говорить, куда смотреть. Находясь у него в мастерской вместе с тремя юными художницами и фотографом, мы все были заворожены его отношением. Он быстро менял картины на мольберте, и от этого эффект Великого Актера, который держит в подчинении весь зрительный зал, только усиливался.
— Теперь нам не хватает метеослужб, которые раньше были разбросаны вдоль Байкала: на Ольхоне, в Байкальске, на Ушканьих островах. По ним-то мы и ездили все долгие лета. Кстати, они гораздо точнее прогноз погоды предсказывали, чем единая спутниковая метеослужба. Вот в прошлом году я поехал на Ольхон с семьей, и меня очень поразило, какие перемены там произошли. Этот остров знаю очень хорошо, как и весь Байкал, — бывал там с экспедицией неоднократно. Так вот за полторы недели жизни там мы ни одного омуля не ели. Во всем этом прослеживается действие нашей власти ненормальной. Разрушен рыбозавод, жители ловят с расчетом на туристов, и все…
То, что станет художником, Анатолий Георгиевич знал с пяти лет. Спустя три года после войны 20-летний Костовский пришел в художественное училище и продолжил свою практику в Приморье, где он рисовал отправляемые домой сослуживцами вместо фотокарточек их портретики. Набивал руку. Потом были пейзажи окрестностей Николаевска-на-Амуре, Монголии, речки Тунгуски, Байкала. А еще — деревянный Иркутск, летний покос, перегретая золотая степь, грозные реки. Но больше всего мастеру удается одухотворять колоритнейших типажей.
— Очень интересный человек был тунгусский охотник Дамдин, с ним я познакомился когда-то у окрестностей легендарной речки Подкаменной Тунгуски, где тот жил в чуме с русской женой… А ты что, хочешь написать и об этом? — удивляется самому себе Анатолий Георгиевич и, кажется, по-детски смущается.
— Актер Михаил Ульянов у меня в мастерской взобрался как-то на верхотуру и оттуда все изучал. Его жена в шутку жаловалась: он после роли Ленина всегда ищет возвышенность для декламаций. А тот, недолго думая, нашелся: тут же монолог Ильича из фильма выдал, мы зааплодировали.
— А вот река текла по одному руслу — и вдруг его изменила! — тут же переключившись, Костовский уже с увлечением демонстрирует очередной пейзаж.
На вопрос, что за речка, говорит — просто какая-то речка, какая разница, мол. В самом деле, никакой — важно впечатление. Хотя специально для задавателей глупостей поясняет: да, речка, которая впадает в Баргузин, ясно?
— Есть такой распадок, «Алла» называется, — поясняет, — нужно о нем рассказать?
Может он рассказать о каждом камне, встреченном на пути, да только вот зачем, когда он во всех оттенках изображен… Например, вот весна — да какая! В Иркутске в июне только снег сошел — глаза разбегаются.
— Вот в степь к монголам приехали гости, все самозабвенно сели пить чай. В юрту попрятались. А лошади их покорно ждут. Меня это так поразило, что именно их преданность и изобразил в итоге. Отдельная тема — канонизация Байкала. Или вот 90-летняя самая настоящая фотомодель. То есть с фигурой модели! Переселенка, очень активная женщина, мать большого семейства. — У нас в Сибири были поля, где сеяли хлеб и его убирали, народ в деревнях был занят. Было свое молоко, свои стада, я с деревней сызмальства тесно связан. — Художник показывает на штабеля холстов, складированные в мастерской от пола до потолка.
— А это вот Бирюлька — эпизод, когда началось планомерное уничтожение якобы неперспективных деревень. Раньше сидишь в деревне у окна, что на главную улицу выходит, по ней идет стадо в 400 голов, колхозное, а еще столько же частных буренок — кормилиц больших и крепких семей. А сейчас две-три коровенки! Дальше скорбную песнь ушедшему изобилию можно не петь. В монологе Анатолия Георгиевича кроется большой смысл, так же как и в его картинах — простых и понятных на первый взгляд. Но чем пристальнее рассматриваешь, тем больше начинаешь понимать глубину замысла мастера. Может, в этом и состоит сила искусства?
Анатолий Георгиевич родился в Иркутске. Окончил Иркутское художественное училище. В 1970-е годы преподавал там на педагогическом отделении. В разные годы участвовал во всесоюзных, республиканских и зарубежных выставках, проводил персональные выставки. Писал пейзажи, создал галерею портретов современников. Художнику было свойственно стремление к критическому осмыслению происходящего, а также к активным действиям, будь то защита Байкала, сохранение культурного наследия или противостояние стихийному изменению архитектурного облика исторического Иркутска.
Читайте далее: http://baik-info.ru/kopeika/2009/16/029001.html
Комментарии: (0)