Идти в свое родное село от столицы пешком – это идея фикс. Под путь этот привлекаю многих… женщин, скажем так, очень зрелых годов. Первой была моя тётя Нина – с нею мы шли давно сквозь степные болотца. Ныне до заброшенного Островного пришлось идти под дождями с госпожой Петрой. С севера на юг всю казахскую степь с ней проехали — и ДВА дня и ТРИ ночи прямо на пляже г. Балхаш прожили – вот это экстрим так экстрим — трасса и её сложности отдыхают. Но обо всём по порядку.
Три дня в Астане — вояж в село забытых сосланных забайкальцев, вайнахов, немцев и прочих. Моя бабушка была просто делегированной партией медработницей в степном закрытом поселении… Доехав из Астаны маршруткой до аула Талапкер, поразился, насколько степь в воде просто утонула. И вот мы с Петрой ловим лёгкую попутку, и нас везут в непереименнованную Воздвиженку. Где, чуть поплутав, мы находим старого маминого друга Гантимурова. Георгий очень рад навестившим его. Он стал писателем – его семейный трактат, основанный на воспоминаниях, уж находится в печати.
Вот мы прощаемся и идём в дождливую степь…. Налегке – без рюкзаков. Георгий нас провожает. Есть же где-нибудь дорога от дома до твоей памяти? И этот скользкий и промозглый путь мне вот доводится пройти с дорогой моему сердцу Петрой. Хоть кто-то всерьез воспринимает мои поиски Смысла, Пути, радость встреч, нереальный внутренний драйв. Итак — более двух часов пройдя по очень склизкой грязи под моросящим дождем и кое-как выйдя к мусульманскому кладбищу, мы решили (точнее я настоял) ночевать прямо здесь. Благо – предусмотрительные казахи оставили здесь строительный вагончик, да ещё с печью-буржуйкой, и даже мы нашли талую воду у вагона. И вот, поставив кипятиться чайничек с вконец разошедшейся печкой был вспугнут внезапным автосигналом – да это как-никак старый Шляк приехал нас спасать!.. Срочно собирайтесь, говорит, я ему: ну что же, даже чаю тут не попьём!?! Он мне – поехали скорее. Петра наша с испугом к нему подошла, он как давай на чистом немецком поливать – с детства родной язык Рудольфа Карловича.
В общем, когда привёз к себе домой к Вере Георгиевне – своей жене и моей первой учительнице – мы уже были настоящими родственниками. Бесконечные рассказы о её 18 внуках и множестве ссыльных судеб — как немцев так других поселенцев села Островное — очень заинтересовали Петру. Каково это: после бездорожья и безысходного приюта в будке, и прозрение от еды, вкус которой тебе знаком с детства – разве это можно описать… как не было минувших 30 лет, непонятных мне. А тут и я понятен, и мне всё близко и знакомо – никакого передёргивания и обмана – все, всё своё. Отыскать острова, где зелёная трава, где есть кузнечики и бездонное небо, всегда самое чистое… Как в странном сне брожу по своему селу — не помогае, не отрезвляет — всё, всё ожесточает ум…
Ну, пора в саму дикую степь – то самое село Островное, которое получило свое название оттого, что реки при весенних разливах его затапливали постоянно… Сейчас там одни степные курганчики из глины – той самой, из которой строились саманные дома. Просто кучки глины. Никакой жизни.. Ветра свежие и только та же чуть просевшая земля, и душе, которая уныла, и глазу зацепиться не за что. Реки-то и те стали болотами – подойти к тем берегам и то не удается. Вода приходит тихо в свой урочный час и меняет ландшафт, как ветер — эту глину и пыль… И только небо, и ветер, и тоска… Просто лёжа на бывшем берегу бывшей реки детства – сжавшись и закрыв глаза, понял – в мире… нет ничего, к чему бы глаз привык раз и навсегда. Всё так меняется – что постоянное только внутри. Но даже тут осталась пара уже усыхающих тополей – от двора у моих бабушек. И след от колодца. Бывший магазин плотно унавожен конями… Оставшаяся глинобитная мазанка ужасает и греет ум, ведь здесь была уютная жизнь, здесь были люди со своими решениями, поступками, надеждами.
Мы вдоволь нафоткали глинобитный блиндаж. А проходящий сквозь дом казахский мальчик, ни много ни мало, принял нас за призраков – так странно ему показалось пребывание людей здесь. То есть где-то робко теплится жизнь, кто-то и в руинах рядом живет – а всё в целом – пустыня. Не надо ни пирамид, ни песков Сахары – вот она реальность, на глазах уходящая как песок в небытиё. Напомню, всё то находится в каких-то 35 километрах от суперсовременной столицы мира Астаны. Реальность неба и дующих всегда ветров сказывается очень сильно. Кто скажет, что здесь было?
Июль 2015
А потом нам исполняется 18 — и несмотря на то, что у нас в голове ещё не было ни одной собственной мысли, нас заставляют принимать самые важные решения в жизни…. и Мы принимаем самые важные решения в своих мыслях.