Первая зона: Алтайская
Даже мимоходом дважды побыв в паре частных тюрем для нарко-алкозависимых, я чётко вспомнил юность, прошедшую из-за маминой работы большей частью в подобных полу карательных заведениях.
Нет никакого смысла, кроме назидательного, здоровому человеку туда хоть раз попадать. Но коль обстоятельства всё же привели меня туда, считаю своим долгом описать данные заведения для масс.
Однажды меня подвёз на дальнее направление некто Кирилл Галаган—тогда ещё начинающий хозяин фирмы по перевоспитанию алко-наркозависимых. Меня на въезде в сельский реабилитации. центр встретил верзила с лицом Волка из “Ну Погоди!”. По звонку шефа он меня запустил внутрь. За высоким глухим забором реабилиталки оказался обыкновенный многокомнатный жилой дом. То что ремонта и уборки внутреннему зачуханному помещению давно не хватает—всё убеждало сразу.
Мы зашли в служебную каморку типа сестринско и разговорились. Антон чего только не отчудил под долгим героиновым пленом—и оказывался в различных городах и совершал преступления… Пока сам не прошёл курс надзирательной реабилитации. Что и сделало его в итоге надзирателем.
Человеком он оказался из рабочей семьи, причём самым младшим. Потом пришли 90-е со своим угаром вседозволенности и деклассированные элементы в обдолбанном виде массами вышли в мир. Как щепку юного Антона понесло по мутным рекам странных увлечений тяжёлыми впечатлениями. И вот мы сидим где-то на Алтае в глухом селе в доме за высоким забором и пьём крепкий чай. Потом мены знакомят с контингентом. В основном люди средних лет, за кого кто-то платит—нахождение здесь сугубо платное. И на ком ещё судьба окончательно не поставила жирный крест. Встречаются и женщины. И дяди из приличных семей—истории у всех типичные—попил—спился…
Вторая тюрьма: воронежская
Но настоящее классическое попадание в очередную частную тюрьму (дома реабилитации) была для меня совершенной случайностью, когда на окраине Воронежа—на заправке у длинного их моста я спросил первой встречной легковушки— за город ли они едут, и эти ребята очень уж быстро вдруг заблокировав мне дверь, сообщили, что отвезут меня в надёжное и безопасное место, где буду жить.
Ничего страшного, что я выгляжу как Робинзон и еду с одним лишь спальником со слёты книжных издателей—им до этого никакого дела нет, и то, что я журналист и то, что вот он у меня… паспорт! По внешним признаком я асоциальная личность, ведущая бродячий образ жизни, наверняка либо алкоголик, а вероятно и того хуже—следовательно—моё место в частном реабилитационном центре! Россия—страна чудес! И борются с бедностью, нищетой и никчёмностью человеческой у нас тоже весьма своеобразно—отлавливают людей как бездомных собак и сажают их попросту в клеточку. И это было ещё до СВО и вреде бы ковид ещё не утих—никакие аргументы, кроме моего действующего сайтика—где отражён весь мой внутренний мир меня не могли спасти—а именно это меня… и спасло!
Коля Ветров. По кличке Якут. Боксёр-убийца. Владелец и полный распорядитель частной реабилитации. тюрьмы—уединившись с телефоном в своей начальничьей каморке мой сайтик тщательно поизучал… И оказалось—раз я никак не могу сайтик свой монетизировать, дать ему какой-то доходик мне—тут же взял и спас меня от вынужденного заключения. Меня даже покормили. Сытно. Дали принять душ. И немного поприсутствовать на религиозном чтении библии—психотерапии для оступившихся. И когда мне после этого сказали, что я могу уйти—я посчитал даже, что могут стрелять в спину… Но я искренне был благодарен Коле Ветрову, который мне потом неоднократно писал, ненавязчиво … предлагаю написать о нём отдельную книгу—в знак благодарности за подаренную мне свободу—жизнь! Ну а ведь там я даже встретил земляка-казахстанца, пропившегося, но воцерквившегося!
Привет Михаил! Прочитал несколько твоих статей.Рад за тебя, что продолжаешь служить своему ремеслу и через него людям о которых, вероятно не будь твоего очерка, никто бы никогда не узнал о них (имею в виду общество). Твой стиль напоминает мне пэчворк — искусство «лоскутного одеяла». Много сюжетов, много «всякого разного», часто мало согласованного между собой и почти всегда с открытым окончанием. В начале это напрягает, но после принятия мысли о том, что изложение может быть разным, в том числе и таким, после этого начинаешь видеть причудливый орнамент изложенных историй. Местами попадаются однозначно талантливые обороты, словосочетания.