«Памяти тех, кто в тылу, как на фронте, не щадя своих сил и здоровья, приближал час Победы, посвящается» – под таким эпиграфом в Иркутске благодаря субсидии Министерства культуры и архивов, а также помощи спонсоров вышла в свет книга «1941 – 1945. Летопись Иркутской области». Её составитель – журналист с более чем полувековым стажем Владимир Ходий, автор изданной несколько лет назад книги «Время строкой ТАСС. Летопись Иркутской области. 1981 – 2011 годы». С ним беседует писатель и журналист Михаил Юровский.
Владимир Ходий со своей новой книгой. Иркутск. Кадры военной хроники
– Бывает так, что коллег мы знаем поверхностно, шапочно и даже не можем представить всей глубины и интенсивности их жизни и творчества. Вы из тех, о чьих путях и методах исследования мы, молодое поколение, можем только догадываться. Биография детей войны уникальна?
– Уникальна у каждого по-своему, как и биография любого человека. Война в мою жизнь вошла, говоря словами самого ценимого в то время в стране поэта, «весомо, грубо, зримо». Мне было четыре с половиной года, и я ходил в детский сад, когда немцы в августе 1941 года (это была элитная 1-я танковая дивизия СС «Адольф Гитлер») заняли мой родной город Херсон, что на юге Украины. А до этого навсегда запечатлелся в памяти ночной вой воздушной сирены, когда все покидали свои жилища и бежали в вырытые во дворах щели, накрытые чем попало и сверху присыпанные землей. И еще запомнился голос заведующей детсадом: «Всем детям во двор под яблони!» Как будто от разрыва бомбы нас могли защитить деревья. А потом началась длившаяся два с половиной года вражеская оккупация. Неподалеку от нашей улицы располагалось еврейское гетто – из проживавших до войны в нашем городе около ста тысяч человек фашисты расстреляли 17 тысяч. Были и другие переживания, связанные, например, с тем, что перед отступлением оккупанты собирались превратить город в неприступную крепость и насильно провели эвакуацию части жителей в отдаленные села, куда попала и наша семья – мама, мой младший брат, бабушка – мать отца, его младшие сестры. Но наступление Красной Армии на юге Украины весной 1944 года оказалось настолько стремительным, что их планам не суждено было сбыться – вслед за Херсоном (в него первыми ворвались подразделения двух стрелковых дивизий Третьего Украинского фронта, одной из которых командовал полковник, будущий командующий ВДВ Советской армии В. Маргелов) наши войска освободили Николаев, а затем и Одессу. В том же году я пошел в первый класс, и рядом с нами, семилетними, сели за парты (точнее, за собранные откуда попало столы) мальчишки и девчонки, которые оказались на несколько лет старше, потому что на обожженной войной территории страны от Южного до Северного морей дети не учились.
– Понятно, после у вас была школа, поиск профессии. И всё же, как оказались в Сибири? Хотя здесь много приезжих, и все же…
– Мой отец был призван в армию ещё в 1939 году и служил в Сибири – на Алтае, конкретно в городе Рубцовске. Его 765-й полк 107-й стрелковой дивизии в составе 24-й армии прибыл на Западный фронт, когда немцы уже заняли Смоленск, и затем участвовал в первой за начальные месяцы Отечественной войны наступательной операции Красной Армии под Ельней. Отец был командиром противотанкового орудийного расчета, и о нем есть упоминание в интернете, если погуглить три слова «Ходий Василий Ельня». В результате тех боев его полк стал называться 21-м гвардейским, а дивизия – 5-й гвардейской. Но потом фашистские войска снова перешли в наступление по всему фронту восточнее Смоленска, и следы моего отца потерялись. После войны из центрального архива Министерства обороны мы получили справку: «Пропал без вести в сентябре 1941 года». Об этом подробно рассказываю, потому что прошли годы, и меня тоже отправили служить в армию в Сибирь. Поскольку я имел отсрочки из-за того, что рентген показывал пятна в легких, то уже солидным «переростком» оказался в Ангарске в строительных частях Министерства среднего машиностроения СССР. Стройбат помогал возводить в соседнем с Иркутском городе многие объекты и в первую очередь электролизный химический комбинат. Там я и стал писать в газеты – «На боевом посту» Забайкальского военного округа, городскую и «Ангарский строитель». На третьем году службы была такая льгота: подашь документы на поступление в вуз, успешно пройдешь испытания, и тебя досрочно уволят из армии. Этим я воспользовался и в 1962 году стал студентом открывшегося годом раньше отделения журналистики историко-филологического факультета Иркутского государственного университета. Учился и одновременно много печатался, поэтому сразу после окончания учебы меня взяли в штат редакции газеты «Восточно-Сибирская правда». Был спортивным репортером и обозревателем, вел научную и вузовскую тематики, заведовал отделами, служил ответственным секретарем и заместителем главного редактора.
– Вам приходилось менять в жизни многое, переходя в новый формат и живя в новых реалиях постоянно. Как получился из довольно успешного журналиста-газетчика летописец?
– Газетная карьера моя закончилась в начале осени 1981 года публикацией в «Восточно-Сибирской правде» очерка иркутского журналиста и писателя Леонида Мончинского о Владимире Высоцком «Не играл – жил», показавшегося руководству области «идеологической диверсией». Редактор газеты Валерий Павлович Никольский находился тогда в месячном отпуске, и вызвавший меня «на ковер» секретарь обкома партии по идеологии, процитировав приведенные в очерке стихи Высоцкого, адресованные Марине Влади, «…и снизу лед, и сверху – маюсь между. Пробить ли верх иль пробуравить низ? Конечно, всплыть и не терять надежду. А там – за дело в ожиданье виз», сказал с упреком: «Владимир Васильевич, неужели вы не понимаете, что это пасквиль на наш советский образ жизни?» Кстати, субсидию от Министерства культуры и архивов наряду со мной в этом году получила молодежная секция областного отделения Союза кинематографистов России, задумавшая снять фильм «Высоцкий в Иркутске». А эта история относится еще к лету 1976 года, когда Высоцкий приезжал в Прибайкалье по приглашению руководителя старательской артели «Лена» Вадима Туманова и в «Не играл – жил» как раз рассказывалось о его пребывании в Бодайбинском районе, Зиме, Нижнеудинске, Иркутске. И вот спустя пять лет – по совершенно случайному совпадению и незадолго до указанной публикации – на комбинате «Лензолото» произошла крупная кража золота. По этой причине застрелился его директор Мурат Зафесов и, очевидно, шло расследование случившегося, так как на нашей беседе с секретарем обкома партии присутствовал тогдашний начальник областного управления Комитета государственной безопасности. Но меня это уже не касалось – с той памятной осени 1981 года я тридцать лет, то есть более половины своей творческой жизни, проработал собственным корреспондентом Телеграфного агентства Советского Союза, а затем Российской Федерации по Иркутской области.
– И результатом стал вот этот большеформатный 600-страничный том под названием «Время строкой ТАСС. Летопись Иркутской области. 1981 – 2011 годы»?
– Да, в нем содержится то, что обязан был практически ежедневно передавать в Москву о жизни области во всех сферах её бытия – от политики и экономики до криминала, природных и техногенных катастроф. В книге около шести тысяч текстов общим объемом почти три миллиона знаков с пробелами. И это не все, что выходило на ленту ТАСС. Летопись невозможно читать подряд – события в ней выстроены хронологически и предстают как в калейдоскопе. Поэтому интересующемуся необходимо либо открывать конкретный год, искать нужный месяц и день, либо ориентироваться по указателям – именному, географическому и предметному.
– По этому принципу готовилась и книга «1941 – 1945. Летопись Иркутской области»?
– В целом так. Но вернусь к вашему вопросу: как из журналиста получается летописец? Считаю, что каждый журналист по определению летописец, если не занимается «фейками» и «заказухой». Помню, как мы, особенно в 1960-е годы, да и позже, выступая не важно в каком жанре, не стеснялись называть себя летописцами современности. Потому что жизнь вокруг кипела – строились новые производства, новые города, а старые города и села обновлялись, резко улучшались условия труда и быта всех людей по сравнению с тем, что было раньше. И журналисты не только ощущали себя участниками этого всеобщего процесса обновления, но и не скрывали гордости тем, что являются его летописцами – с радостью в душе об увиденном и услышанном писали в газетах, рассказывали по радио, показывали на фото, по телевидению, в кино. Что касается моих скромных личных трудов, то, обретя опыт освещения в коротком жанре того, что происходило в 1980 – 2000-е годы в Прибайкалье, на территории которого, кстати, разместились бы две Германии или Франция с Бельгией и Голландией, решил заглянуть в его недалекую историю – годы Великой Отечественной войны. Только на этот раз, понятное дело, я не автор, а составитель летописи. Её же источники – единственная выходившая в то время в области ежедневная газета «Восточно-Сибирская правда» и документы из ранее закрытых фондов наших двух архивов – Государственного и Государственного новейшей истории. Благодаря им теперь мы знаем, какие и откуда предприятия были сюда эвакуированы, какую оборонную продукцию они и местные заводы и фабрики выпускали, какие меры принимались властными структурами всех уровней, чтобы, с одной стороны, помочь одолеть на фронте врага, а с другой – дать населению возможность выжить в самый драматический период истории области и страны.
– Что вас самого больше всего поразило в том тяжелейшем военном пятилетии?
– Готовность людей жертвовать, даже самым ценным и дорогим, ради победы над врагом. Откроем книгу. Вот сообщение от 5 июля 1941 года: «Мы готовы защищать нашу Родину, – сказал, прослушав выступление по радио председателя Государственного комитета обороны И. Сталина, механик парохода «XX МЮД» Ангарского пароходства Кузнецов. – Если страна призовет нас в действующую армию, наше судно будет работать так же, как работает сейчас. Мы уже начали готовить себе смену». Его дополнил масленщик Панасюк: «У меня брат на фронте дерется с фашистами. И я тоже готов взяться за оружие. А здесь, на судне, меня заменит жена, я уже обучил её своей профессии». Или 31 июля: «В Черемховском бассейне широко развернулось движение женщин за овладение горными специальностями. Многие из них уже работают в забое наравне с мужчинами, выполняя и перевыполняя нормы. Первая бригада из женщин-навалоотбойщиц создана на шахте № 8». 3 августа: «Начат сбор денежных средств в Фонд обороны страны – в основном путём отчисления части заработка. Так, работники областного управления трудовых резервов решили отчислять ежемесячно до окончания войны свой двухдневный заработок». 5 августа: «Вчера в областное отделение Госбанка обратился гражданин С. Рябинин с просьбой принять от него вклад. «Детей у нас нет, – заявил он, – и мы с женой решили сдать в Фонд обороны страны свои обручальные кольца». 10 сентября: «С призывом ко всем трудящимся области сдавать для Красной армии теплую одежду и обувь обратились рабочие и служащие железнодорожного узла Иркутск-2 и колхозники и колхозницы артели «Гигант» Аларского аймака. Селяне уже собрали 400 килограммов шерсти, которой хватит на 133 пары валенок, 130 штук овчин, из которых можно сшить 45 полушубков. А на митинге железнодорожников, где собралось около трех тысяч человек, бригадир подъемочного цеха паровозного депо А. Мирошниченко сказал: «Рабочие моей бригады решили в помощь фронту сдать несколько пар тёплой обуви, одежды и белья. Лично я сдам валенки и фуфайку». Но правда жизни состояла и в том, что наряду с этими фактами было и другое. Вот сообщение от 11 июля того же 1941 года: «В Черемхово задержан и предается суду житель города, который с момента разбойничьего нападения на нашу страну немецких захватчиков начал создавать у себя дома большие запасы продовольственных и промышленных товаров. При обыске у него обнаружено 314 метров разной мануфактуры, 132 куска хозяйственного мыла, 56 килограммов сахара, 64 пары трикотажных чулок и других предметов. Все это он скупил по государственным ценам».
– А что ещё читателя книги может удивить и какие факты для себя он сможет открыть в истории?
– Даже из прочитанного выше видно, на чьи плечи легла основная нагрузка в тылу, особенно на селе, откуда забрали на фронт практически все мужское население, способное носить оружие. А посмотрите иллюстрации в книге – везде главным образом женщины, подростки и люди старшего поколения. И это при том, что если рабочие предприятий первой категории получали по карточкам ежедневно 800 граммов хлеба и ежемесячно 800 граммов сахара, второй категории – 600 граммов, то служащие, иждивенцы и дети до 12 лет – всего 400 граммов и столько же ежемесячно сахара. Однако подобное нормирование существовало в городах и рабочих поселках, а на селе, где тогда проживала половина населения области, его в помине не было. Только начав знакомиться с летописью, читатель может прийти и к такому выводу: Великая Отечественная война на многие годы задержала развитие области и страны. Ведь, оказывается, еще в январе 1941 года власти Прибайкалья поставили перед Москвой вопрос о проведении в Иркутске конференции по изучению производительных сил региона, и она, как известно, состоялась, но в 1947 году. Тогда же в областном центре должно было начаться строительство трамвая, и оно началось, но только после победного мая 1945 года. Или такой факт: накануне войны был создан Восточно-Сибирский трест Наркомата нефтяной промышленности СССР, и уже намечалось три района по изучению структур, перспективных на черное золото, один из которых – Усть-Кут. Потом там действительно нефть открыли, но лишь спустя двадцать с лишним лет. Остальные открытия в истории военных лет давайте оставим читателям…
Комментарии: (0)