Если ад где-то и есть — то он живёт в чьём-то воображении. В безнадёжности и обречённости… Нет ничего удивительного, что массы угнетённых духом людей сбиваются в кучу и так живут…
Поезд. Люди. Мусор. Нищие. Калеки. Бабки на полу. Мужчины с мрачным пустым взором. Дети. И они живут и движутся. Друг другу уступают. Не скандалят. Понимают и сочувствуют друг другу. Да. Представьте московское метро в час пик. Только в нём вам ехать не час, а сутки — и люди там едут и на второй, и на третьей полке. На окнах решётки, на потолке вентиляторы, гоняющие адский спёртый воздух — больше взвивая пыль, чем что-то охлаждая. При плюс 45, как что-то охладится? Главное не телесный дискомфорт, духота: атмосфера безнадёжной обречённости как в столыпине — но тут они идут и идут, как мертвецы: мнимые уборщики пола — попрошайки с взглядом голодных собак, старухи-пофигистки, труженики в застиранных рубахах — все едут туда-сюда: бесконечно… перемещаются. Матроны с трёмя детьми. Лысые бизнесмены с взглядом, в которых сам приговор. Странные туристы вроде нас — ради экзотики Полинезии окунувшиеся в грязный бульон сего котла. Кто-то ловит твой взгляд приехавшего на тот свет и даже готов поделиться своим перекусом — тут так принято: как бы бедно не жили люди — они всегда имеют право проявить своё благородство.
Это длилось более двух суток. Толчея. Разносчики чая. Уставшие, но вежливые тёмные люди. Хоть и Напряги, некое доверие всё же при том. Кажется, среди простых людей ты более чем добрым защищён… Им просто не до тебя, но они не равнодушны как наши погрязшие в суете дней—они все открыты. Стоит заговорить или вежливо показать, что у тебя свои заботы, тут все расступятся, уважат. Вот делал пранаяму, дыхательные упражнения, так все ждали стоя, пока не закончу цикл. Невольное сочувствие, принятие твоего присутствия, мгновенная отзывчивость—это индо-поезд. Часто скучаю по той атмосфере теперь. В наших широтах давно нет такой атмосферы в поездах… Искренности и защищённости. Поэтому когда у меня тяжело на душе и мир против меня—я там. Один раз найдя приют в море обездоленных и почувствовав их заботу—ты навсегда им веришь. Может потому что индусы не пьют и не курят – а именно эти привычки ожесточают сердце ведь. Да и вообще как в старые добрые советские времена тебя даже угостят чаем, ты не будешь один.
Вобщем тот евро-садху куда-то незаметно исчез. Мы погрузились в людской поток, срослись с ним и стало как дома и даже лучше. Потому что, несмотря на невероятную тесноту, мы ладили. Сидя вдвоем на верхней полке, подружился и с беглым тибетцем, угостившем меня чем-то вроде насвая—адски ядрёной гадостью под язык—от неё идёт некий приход. Но жжёт она неимоверно. Отдохнуть от своего социального трафарета — вот что есть самое лучшее в поездах Индии. Как в нашей бане, дух парилки всё ещё тот, разве что люди не голые сидят на нарах. Парятся тут не одни генералы. Богатым же найдётся здесь место — если они не перегрузят всех своим недовольством.
Сидишь так забившись в угол, глядя на раскалённые пустыри за окном, и просто умираешь. Нет уже ни твоего места в мире, ни твоих нелепых ролей, аппетиты и те утихли — просто уже приехал. Хотя ехать неизвестно сколько и как долго… А ещё эти бесконечные разносчики всякой снеди… Чай масала, булочки, чикен-бриани — два-три куска курочки и много пресного риса за цену ресторана. Всё пронизано запахом отчаянья. Нет никакого смысла, съел ты что-то или нет — всё не важно уж. Ватер — это вода, она как ветер нужна. Но какой он здесь раскалённый! Никакого освобождения нет от него. Да и вода настолько легко испаряется, что, если сразу не выпил охлажденную — потом она нагревается так, как будто с газа снятая, и пить её можно, только соблюдая дистанцию у её же горлышка.
И вообще — это же что? Жизнь или смерть, люди или призраки, теснота или душегубка… Вылезая на перрон или заходя в туалет из стали — зловещее место с видом в бездну, ты не видишь никакого просвета: одна щель — одна вонь. Кто-то тебе улыбается. Ты отшатываешься. Ты уже ничего не боишься — просто кто-то в этом злом цирке ещё над кем-то и поиздеваться готов даже. Например, кипятка индусы белым ни за что отдавать не хотят за так в их термосы. Стас раз пять ходил и много денег отдавал. Я взбесился, взял термос и пошёл набрал совершенно за так чай масалу — правда, подстывший, но задаром. Когда индусы на кухонном вагоне обступили меня с жаждой денег в глазах, я им сказал чисто по-русски, тыкая в каждого из них пальцем и свирепо зырясь в каждого: «Вы, индусы к нам в Москву толпами валите, мы же с вас три шкуры не дерём!» Они как будто всё поняли — расступились, старший сказал что-то успокаивающее и я пошёл с чаем.
Сон, зато как в больнице — тебе пофиг уже на неудобства и чьё-то тело рядом на лежанке — провал в иную думу: ты уж хоть на час-два спасён от кошмара связанности, всеобщей нужды от всех и вся. Эта созависимость как в тюремной камере: ты уже не отдельное автономное тело — ты часть них. Биогумус и множество специфических запахов рождает в твоей голове и затёкшем теле даже негу. Мне кажется, женщинам эта кухня — сама Индия — нравится из-за того, что все их тут хотят скопом… Нет ни одного метра пространства, где б белую самку вне зависимости от её вида бы не хотели. Счастливы вместе — это называется.
Тут нигде и никогда ты не бываешь одинок. Даже если есть такая иллюзия — кто-то всегда на тебя смотрит, хочет что-то от тебя: денег, места, одежды, — дай! Это конечно сначала злит и тревожит, потом то ты понимаешь — тебе ничего не принадлежит… Вообще ничего. Всё иллюзия. Всё временно. Всё случайно. И когда это ощущение приходит — рай. Ты по-настоящему расслабляешься: всё моё — ваше, всё ваше — оно мне тоже может сгодиться. И ты в полном релаксе, в полной прострации — наконец ум-ад ослабил контроль, и ты всё то принял. И только то произошло — люди оказываются настоящими, человечными, готовыми тебе помочь… Даже если тебе помочь нечем — всё своё неверие, скепсис ты просто перепрятал — он тебя порвёт!
А это хоть и Бангладеш — но всё то ж — Индия.
Фото Михаила Юровского и Станислава Маньковского
Предпоследнее фото: Анкит Бхарадж
Тоска, Михаил, от твоих путешествий берет! Кажется, потолкайся на вокзалах Москвы или Новосибирска в час пик летом — вот тебе и Индия. Ну, почище будет только. А так — люди — они всегда люди. Едят, гадят, где только могут, а на вокзалах это явление во сто крат выше. Поэтому лучше путешествовать недалеко, чтобы была возможность не менять часовой пояс и, что особенно важно, широту твоего нахождения на земном шарике. Я отъезжаю от дома максимум на 800 км. Советую всем придерживаться этого способа путешествий. А писать о том, что происходит в той же Индии можно по фильмам и по сюжетам на ютубе. Свою физио вставлять на фотографии с помощью фотошопа. Народ балдеть будет. Михаил, а что, пофантазируй на тему твоего путешествия в Австралию…
Не особо, пока не тянет туда. Многие ездят у нас регулярно, пишут потом, что стали другими людьми, взглянули на мир другими глазами. Но почему то видя их и общаясь нет такого ощущения. Ощущения после общения с ними такие, что люди посетившие, да именно посетившие, не прожившие там 3 года или хотя бы год, просто осуществили свою мечту. Очень желанную с детства, скорее всего читали много про эту сказочную страну, мечтавшие о ней, о приключениях, сокровищах и т.д. И вот она осуществилась, многих она поразила до глубины души, что то не соответствовало с иллюзиями в голове, что-то изменилось в отношении Индии в человеке, но сам человек остался практически неизменным. Через некоторое время ощущения начинают тускнеть и люди начинают искать возможность снова посетить Индию или искать приключений по круче, но приключения или эмоции это просто накопительство, чтобы разбавить свою серую жизнь. Это то чего им не хватает в повседневности, приблизительно как многим не хватает соли в блюдах или специй. Вместо того, чтобы находить чудеса вокруг себя или чудить самому многие стремятся вырваться из тюрьмы серости. Помнишь мы с тобой шли по Омску по улице Тарской и недалеко от Тарских ворот набрели на Художника, и он как раз говорил нам об этом, что все что нужно уже есть в нас самих и нужно лишь воспользоваться этим, а не метаться и бегать пытаясь найти это где-то еще)