30 ЛЕТ НАЗАД. ВЕНГРИЯ

Венгерская депортация

Хоть прошло уже почти 30 лет—эту историю унижения и бесправия я помню очень хорошо всю! Итак, год 95-ый, весна, я в Венгрии. Поскольку заехал я туда по тур ваучеру—это бумажка дней на 5 даётся—туда и обратно значит, а он кончился—чтож, при первом досмотре отобраны были все деньги при досмотре в полицейском участке были отобраны безвозмездно и потом препроводили в депортационнный лагерь Чопромцехешчегервар. Чуть длинно, но я запомнил—то ведь юность моя.

Больше всего запомнилась и согревала душу вольная община бывших советских сограждан. Человек пять прибалтов-трое из них перегонщики немецких авто были, они прозванный ими же Магеланом—ходил пешком как и я почти там тогда в Грецию, говорил—кошелёк с деньгами на улице нашёл—наверное за это его и взяли. Был ещё москвич, норовивший уехать в Канаду и один очень скромный молодой, но щедрый чеченец в чёрной рубашке. Имён конечно уже не вспомнить. Но вот то, что чеченец нас всех угощал—несмотря на войну в Чечне тогда я хорошо запомнил…

Но люди все держались с достоинством, поддерживали друг друга. Если учитывать, что население это депортационной тюрьмы было в основном из турок (один норовил выводок из 10 детей в Европу ненароком провести!) и массы всяческих негров, уже тогда норовящих улучшить свой статус-кво… Если учитывать, что кормили там вполне сносно, особенно по сравнению с нашими 90-ми в целом. Что запомнилось—разговор с представителем Красного Креста, который выслушав все мои доводы о том, что я хочу уехать из СНГ, всерьёз их не воспринял и стал только твердить—у вас демократия. Ну да, вспоминая постперестроечный Казахстан, сейчас точно могу сказать—была там демократия…

Другое дело, что я начитавшись заморских книг—верил что там жизнь лучше, ярче, интересней… Но увы, меня никто не воспринимал всерьёз—как выяснилось—оно и к лучшему—человек должен жить в тех широтах, где родился, где прошло его детство и юность—иначе это будет уже общечеловечишко. Таких по миру гоняет очень много—корней и кроны, кроме фарса и мишуры у них уже нет никаких.

Вобщем, помню как нас всех посадили в самолёт—в данном случае меня и москвича с пшеничными усами, щуплого, нервного и очень не хотящего, чтобы ему по приземлении кто-то там навязался…. Оказываюсь я в гораздо более холодной не венгерской майской Москве с пятью долларами в кармане—которые мне таки дали в красном Христе на пfмять о евро турне и иду по церквям, а куда ещё молодому отроку в середине 90-х в Москве было податься? Наконец мне подсказывают уехать в Оптину Пустынь—то под Козельском—древняя обитель, там можно было б найти приют, говорили.

Кажется там уже — или ранее в церквях Москвы мне дали хороший брезентовый плащ и я пошёл в нём в свой хадж, длинною во всю мою жизнь—как выяснилось потом в Сибирь на вольнопосление… Добровольное—но такое бесконечное, что кровь иногда стынет в жилах и ноют все нервы и жилы… Потому что нравы тут как были—так и остаются по сей день каторжные—блатные и кошмарящие. И если ты с каким-то паханом—неважно в какой сфере не подружился—грош тебе цена и тебя уже нет.

Потому что прав никаких—ты можешь хоть четверть века отдать какой-то науке, по дюжине лет по святить любому журналу или газетке—а кончится тем, что тебя будут облаивать и на порог не пускать. Примеров я бы привёл множество. С именами. Паролями. Явками. Но кому это нужно? Факт остаётся фактом—просто выбиться в люди, прикладывая все усилия на своё поприще—бред! Достаточно упомянуть лишь чету делателей полит журнальчика, которым я писал задарма годы и лишь они прокрамшись к одному майонезному олигарху окопались там, будто бы навсегда, тут же моё имя и мою роль в их псевдосмысле решили свести к нулю! Ибо на что им слабоумный писака, который чинопочитание отрицает и субординация для него как зайцу стоп сигнал—для кошмара ли? Вобщем вспомнилась мне что то та венгерская депортация с последующей ссылкой в лютую Сибирь!