Приехав в ставку монгольского князя с Барнаш-джимбой, все поразились её обыденности. Ставка не представляла ничего внушительного—те же юрты, только войлока на них немного белее иных.
Перед одной из них стояли мачты—это видимо тут коновязи. Там женщины помогали путникам спешиться. У дверей путников встречает женщина высокая монголка, за халат которой цепляются четверо ребятишек. По костюму можно подумать, что это няня, но в юрте она усаживает гостей и начинает занимать их разговорами, и стало ясно, что это монгольская княгиня, а дети вовсе были в засаленных одеждах и грубых сапогах: её дети. От обычных юрт эта отличается только очень алой материей, обтянутой изнутри. Напротив очага стоит низкое кресло с пунцовыми подушками. Это трон самого князя округа. Вскоре в юрту входят несколько монголов с шариками на шапках, перед ними поставили скамеечки и подали чай в чашках всем присутствующим, потом в те же чашки дали пельмени. Чиновники скоро ушли и увели с собой Барнаш-Джимбу, после того разговор с княгиней у Потаниных пошёл непринуждённей. Ей отдали маленькие подарки, которые взяли дети. 
Поговорили о погоде, о жаре, о комарах, мучающих путников. Женщина расспрашивала об иных краях и жаловалась, что кроме своих степей ничего в жизни так и не повидала до сих пор. Старшую дочь она уже приучала к хозяйству: та умела уже доить овец, но пока что не коров…
Монголка не жаловалась на бедность, но вся обстановка говорила о ней. Особо поражали своей нищетой слуги князя. Они приходили в лагерь путников и просили еды и одежды. Хотя лагерь весь сам обносился, но любые обноски зачастую годились для прислуги княжеской монгольской семьи. 
Потом экспедиция на свежих и обменных и нанятых верблюдах пошла дальше уже вниз по реке. Местность вначале была такой же – узкая полоска зарослей тянулась вдоль берега реки, с едкими солончаками за горизонтом. Жалили комары, несмотря на их обилие, было много юрт монголов. Через пару дней хода река отклонилась в сторону, экспедиция уткнулась в далёкую пустыню Гоби. Всюду тут вода в колодцах была солёная, пахучая и грязная, пришлось вычерпывать всю воду, чтобы выждать, когда наберётся из источника свежая, хотя тоже солоноватая, но питьевая вода. Выходить приходилось до рассвета, так как предстояли многие дни безводного перехода. 
Редко где попадались песчаные кустики и стебельки. Степь становилась песчаной и раскалялась днём. К полудню вышли к большому озеру Гашун-нур, в которое впадала река, тут дали отдых вьючным. Потанин с Барнашкой поехали к озеру, чтобы взять из него пробы воды, берег был плоский и топкий. Чтобы набрать чистой воды в бутылку, пришлось брести по колено с полкилометра по солёной грязи, которая пузырилась под ногами и пенилась, на ней плавала зеленоватая слизь. Вода была горько-солёная и притягивала множество мух. Во время половодья озеро разливалось километра на три. Оно расположено среди обширной впадины на высоте тысячи метров. Впереди на север тянулся непрерывный ряд скалистых гор, туда нужно было идти, там были корма и вода…
Покормив лошадей остатками травы, продолжали путь сначала по холмам, затем по открытой степи, в которой вдали на юге было очередное озеро. Эта степь была значительно выше озёрной впадины, северную кайму последней составляли холмы, среди которых остановились на ночлег. Там был колодец, но уже с очень горькой водой, её не попили даже верблюды. После полудня караван в зной вышел в предгорья скалистой цепи, которая видна была от озера. Здесь после обеда встретили живую воду в виде ручья в верховьях сухого русла. Гоби была преодолена. Это заняло почти двое суток. После утомительного перехода по пустыне журчащий среди песка ручеек и зелёная полянка вдоль него показались услалым путникам каким-то небесным раем…
Комментарии: (0)