МАУГЛИ

Самое удивительное—это конечно встречи в пути, ради которых ты и выбираешься вдаль и вдруг. Выйдя из городка Советска, что в Кировской области и недоумевая—и как же и куда же я выеду… был внезапнов взят на борт джипом, за которым сидел буквально Бред Пит—в славянской рубахе. Мы разговорились и оказалось, что он беженец из Москвы, окончивший МАИ в своё время…теперь живущий в землянке под Нижним Новгородом. Оказалось, что ещё вчера он был во Владивостоке. Он ехал домой—в лес, где построил саманную юртообразную избу собственной конструкции. Жена и ребёнок—множество трудностей, но итог жизни—уход от цивилизации даром не удаётся никому… Такого обилия комаров я не видел ещё нигде—казалось встань только, не двигайся—всю кровь из тебя тут же выпьют. Я походил по лесному околотку, посмотрел на то, как живут здесь разные люди. Живут они все по разному. И дома у них совсем разные. Где-то хоромы, где-то трущобы. Меня приютивший выбрал себе последний вид жилья. Позитивный улыбчивый парень, но прущий против законов здравого смысла и естественного порядка вещей несмотря и вопреки. Попытались поставить мне палатку—но неудачно, комариное царство диктовало свои законы—в итоге уснул таки в автомобиле—так хорошо выспавшись даже в противоестественной позе там, что удивляло. Несмотря и вопреки—отдых наступает и берёт наше тело в свои руки как ничто в этом мире вдруг.

Ничего удивительного—пережитый стресс и общие контрастные впечатления меня измотали тогда. Ведь я видел не только эту семейную пару двух Евгениев—её и его, но и их сына, малыша, очень хрупкого сложения пяти лет—который только и твердил одно слово «Отец», а на самом деле и в физическом плане и в психическом явно отставал в развитии, был по сути своей Маугли—ему его высокопродвинутый папа решил не давать ни свидетельства о рождении, ни аттестата зрелости… К ним, со слов его жены Евгении уже дважды приезжала соц опека с предложением или дать св-во о рождении малышу или в итоге изъяв его из семьи, взяв под опёку государства юного обитателя леса. Ведь высокообразованные родители нисколько не заботятясь о воспитании развитии своего малыша, предоставили его самому себе—он уже не социализируясь нисколько, не гуляя и не общаясь с соседскими даже малышами, куксится и видя бесконечные скандалы и разборки родителей, где они отбежав друг от друга в лесу орут друг на друга и не могут понять даже самих себя, мучаются… Такой вот уход от цивилизации. Такие вот цены за право не видеть много людей—такая цена ухода. И просвета в их скандале нет. Единственное, что я посоветовал Евгении, угостившей меня чаем с утра (вечером меня чаем не поили—со слов Евгения—он не смог меня добудиться видите ли) лишь писать письма друг другу—вариант донесения своихьмыслей и чувств в неискажённом эмоциями формате—чтобы хоть как-то в сухом остатке что-то отселилось из общего мусора отношений… Не знаю уж—последуют ли моему совету и что в итоге у них получится, но такой опыт ухода от действительности меня очень сильно травмировал—вывез меня в Нижний сильно торопящийся туда их сосед—который хоть и спешил очень—по пути дал мне шанс за две минуты окунуться в реку…. И уже идя с рюкзаком по индустриально-отстроенному Нижнему Новгороду в сопровождении попутчика из бывших военных, который вызвался меня слегка сопроводить по пути и поговорить заодно и о своей жизни и своих планах, я слегка, только слегка пришёл в себя от этого семейства Лыковых, где своя Агафья бездетная старуха, пережившая всех своих родных, жила несмотря и вопреки. Ну да ладно—она одна, как и ты один, пока движешься в неизведанном направлении, это не страшно, но обречь на такие же лущения и мучительные испытания, своих потомком, своих детей, которых ты держишь заложниками своих куцых представлений о мире, это уж конечно сверх-нагло. Одно дело получать яркие впечатления во время своих странствий, другое—превратить всю жизнь в путь мести и отверженности всего мира—ради бесконечно самоутешения, что «…а как же иначе?»…

Безгрешен в этом мире лишь тот, кто лишён возможности согрешить. Да и брак может быть несчастен лишь постольку, поскольку несчастна жизнь. Да и в том, что не связано с религией и моралью, опасно долгое время быть правым. И настаивать на своей правоте в ущерб здравому смыслу—конечно, настоящее безумие, которое граничит с беззрассудством, стоит слишком дорого. Стоит только настаивать на своей или квазииной трактовке существующих событий—ты умираешь.  По крайней мере в глазах этого мира и его окружающих, посвятив себя всего своей супермечте… Это был жестокий урок ухода от системы—и я его всё-таки воспринял как свой личный опыт. Именно поэтому мне так больно вспоминать сстранный союз двух ушедших из системы людей.