Женевейшн ПИ

Утро в Санкт-Галене было сырым. Спал я в самом центре северной Швейцарии в палатке от Петры. Среди ветвистого дерева я установил палатку и всю ночь мучался от духоты и потел. Два свитера от друга детства Валеры из Дюссельдорфа выдержали бурную ночь на Октобер-фесте в Мюнхене, просыпание в полукоматозном состоянии в своём многострадальном спальнике на окраине того же Мюнхена—куда друзья детства вывезли меня как мусор и оставили умирать с дикого перепоя. Сказали потом, что я приставал ко всем их женам одновременно. Но зачем они меня так напоили! Всё что помню о себе тогда—то как после пока ещё трёх литров их пива пошёл на ближний англо-танцпол, устав козлом прыгать, улучив момент, схватив одну мне улыбавшуюся англичанку прямо за вагину, за что меня потом её псевдобойфренд потряс и толкнул в грудь, грозя убить, улыбался. 
Короче, выпросив чашку кипятку у суровых швейцарцев о очень строгом кафе—помню ещё на кружке глупую надпись «Михаил» с романтическими цветочками—подарок жены Валеры Марины и то, что я всё таки постеснялся тут достать жирную курицу, поесть её руками при всех в еврокафе. Попив чайку с утра натощак, собрав мантии и прихватив телегу со своей первой книжкой вышел на окраину Сент-Галена и двинулся в тоннель, найдя перед ним красную тур-резинку с двумя крючками—она мне до сих пор служит. И поскольку был я не очень трезв ещё—меня чуть там не сбила машина. Через минут 10 подъехали двое абсолютно идентичным молодых полицейских и посадив меня с почётным триумфом довезли до жд/станции, где велели подождать электричку. Правда они ещё зачем-то попросили у меня денег—и на моё «нихт еуро»—они предложили снять деньги им с карты в банкомате—но я им на это пояснил, что данной операцией я так и не овладел. Пока ждал тот самый бронепоезд, немного отапргейденный, которым доставили Ленина в СПБ в 17-м, наконец позволил себе съесть все остатки от закуски с Октобер-феста—куру тамошнюю. Руки как всегда было не обо что вытереть—я долго мучался от отсутствия их сортиров, вспоминая, что вот в Индии на вокзале находился даже совершенно бесплатный душ и припрятанным мылом! Учитывая то, что евро-люди соблюдают только внешние признаки чистоты, абсолютно не желая быть не своим на празднике жизни—решил всю Швейцарию преодолеть на уютно-комфортной электричке. Ко мне пару раз подходил улыбающийся контролёр и поверив, что денег нема—выписывал штраф, причем не по паспорту, а прямо с моих слов—Иркутск, Данаская—так написал! Несмотря на маленький размер Швейцарии—в самой Женеве я вышел уже поздним вечерком и поехал искать своего друга—коллегу Жульена Ламбера, с которым общался в метро Питера 3 минуты и потом обменялся в ним парой писем, он достаточно шорошо гаварил по-русски и всё время был в восторге от России—настоящая баальшая бардачная старана – что, конечно, льстило. Адреса его 8-ой руе я так и не нашёл—поскольку помнил его по памяти—только улицу и что там поразило больше всего—больше половины той улицы занимали жители с сугубо русскими ФИО! Но, наконец выйдя чёрте куда, я вынужден был объясняться с людьми из случайного офиса, тут говорящие сугубо по-французски—имя Жульена Ламбера, журналиста—театрала они нашли в нэте, и я даже с ним поговорил по телефону из их офиса—но этот Жульен уже совсем харашо не говорил по-русски! Правда – он им сказал, что журналиста-шамана из Иркутска он не знает, а то, что это тот же Михаил, но из метро Санкт-Петербурга 2003 года я уже при всей свой наглости не смог из себя выдавить. Короче—даже не встретились—несмотря на горячую переписку по-русски. И пытаясь найти хостел—а денег всё равно не было—я всё что смог—это выпил вечернего чаю в одном из плотно забронированных наперёд хостелов и пошёл ночевать на улице в центр Женевы. Другое дело что под утро мне больше повезло и тыкаясь и мыкаясь в другом хостеле, я во-первых у одного негра—жителя того пансионата выпросил возможность открыть его эл.картой дверь в душ и нонец помыться за три дня и после этого в холе гостиницы даже встретил таджика, который дал мне пятак что-ли франков, которого как раз хватило на круасан с чашкой растворимого кофе. Ещё встретил тут же израильтянку испанского происхождения, которая дала мне все свои контакты. Но ничего, говорю, я еду на твою первую родину и быть может когда-то посещу и твою 2-ю тоже. Наконец, каким-то чудом проклятый ВТБ кое-как разблокировал мою карту и я смог рассчитаться уже в другом кафе на сто грамм сока и очередную чашку никакого кофе в кафе и выйдя наконец к автстанции, купил билет сразу до Барселоны! Встретил там ещё одного русого рослого англичанина, который возвращался домой неизвестно откуда и видя, что он запоем читает какую-то книгу, попытался подаритьь ему своих шаманов с Байкала—но он деликатно отказался. Англия вновь мелькнёт предо мной уже в солнечной Барселоне, где встретив и чуть не закадрив юную англичанку по имени Фей—так она представилась, зато со мной сфоткалась—я пошёл бродить по Барселоне кАк медведь после берлоги—встретив в одной грузинской кафешке русского стюарда, с которым мы плотно выпили и ещё лучше закусили настоящей сытной большой пуэльей с хлебами.