АЛТАЙСКИЕ ВЕЧЕРА

Алтайские вечера

Много есть мест на земле, созданных богом для радости, покоя и настоящего творчества. Некоторые знакомства запоминаются именно отдохновением на лоне шикарной природы –так было с художником Николаем Домашенко, он из Иркутска сначала перебазировался в Новосибирск, а затем в Петербург. И вот, живя в Новосибе, он частенько выбирался на Алтай— там, на живописном берегу Катуни, издревле было много творческих домов, дач.  Местность называлась Аскат—в двух шагах от родины известного алтайского художника Чорос-Гуркина. Именно там собирался материал для офортов. Ведь все офортисты работают по материалам—собранным ранее данным. С натуры это делать сложновато.

Обычный сруб среди зелёных лугов. Но какой покой, уют и разнотравье кругом там были! Хотелось чтоб каждое утро было таким же прекрасным, как лучи восходящей радости там. Там сердце чувствует, что ему принадлежит весь окружающий мир. Казалось бы Алтай— та же Сибирь.

Ан нет, микроклимат и чувство некой келейности и уединения там особые. Прогулки с семьёй в лес по грибы,  шумные берега изумрудной Катуни каждым вечером.  Чаи с медами и прохладные рассветы—ничто так не сближает семью как эти тихие дни. Алтай богат не только своей природой, но и самородками людьми.  Если присмотреться прислушаться, там каждый второй-третий Шукшин, каждый десятый Ломоносов…  Кто побывал на Алтае, уже не может оставаться прежним, что-то обязательно меняется, человек может стать богаче душой, если будет более чутким, более открытым, более тонким, дружелюбным ко всему что нас окружает… Алтай – это особое место силы и мудрости. Алтай еще откроет себя в скором будущем. Рерих – единственный,  кто дал вразумительный ответ о мире и месте будущего: Шамбале. Он утверждал, что возникнет этот мир именно на Алтае… Не в Тибете, Индии, а именно в Горном заповедном Алтае. От аскатского моста всего четыре километра до другого села Анос – более традиционного и менее переселенческого. Тут и избы попроще и люди не такие сверхзанятые повсюду.

Нет строительных наворотов и не нарочит духовный апломб в первом приближении. Но и тут есть история. И это, прежде всего родина известного художника Чорос-Гуркина. Тихо присоединившись к идущей экскурсии в избе Гуркина, послушал рассказ об охоте на шаманов, о свинчивании любых начинаний на местах в сталинские годы и быте крестьян.  — Зарождение интереса к искусству у юного алтайца Гуркина было связано с иконописным классом. Затем Григорий Гуркин пытался зарабатывать на жизнь преподаванием: пять лет он отработал в Улале, а затем и в инородческом селе Паспауле. В 1890 году переехал в Бийск, поступил в иконописческую мастерскую, основанную его соучеником Садоновым. Но первый серьезный зачин будущего мастера изображал обряд жертвоприношения, по которому местные жители стали считать Гуркина своим летописцем народных сказаний. Потом уже в Петербурге он нашел учителя в лиц Ивана Шишкина, сумевшего лишь за год передать свой опыт вдохновенной фиксации природы молодому пылкому алтайцу. «Одинокая юрта» ранний этюд, ставший первой ласточкой серии работ с натуры Алтая.