ЗАКРЫТ

ЗАКРЫТ!

Но каково было моё удивление и ожесточение, когда я узнал, что мама решила меня спровадить в армию! Только-только я завёл друзей юности, только кроме книг у меня появились интересы и увлечения—так какой-то мифический долг родине отдать нужно именно мне! Почему-то на остальных он не распространяется—никто из моего класса в армию не попал и не пошёл –мне пришлось, только потому что мама так решила. Но это было её решение и мне от него не было радостно. Провожали как всегда всем классом, пили. Чушь говорили. Ухмыляясь, что не идут сами. Кому в середине 90-х такое… улыбалось? Страна сыпалась как подтопленная баржа, всё ссыпалось на всех.

Самое мерзкое—это бесконечные и бессмысленные драки там. Ни за что и ни про что надо было быть готовым в любое время дня и ночи биться за себя. И это состояние напряжения, угнетения и раздражения очень трудно пережить. Говорят, потом ты с ними подружишься. Потом со всем смиришься. Ничего подобного! Ни смирюсь и не примирюсь. Идиоты и гады—ну и я с ними…  После такой армии решил окончательно уехать из содружества независимых и как только получил загранпаспорт сразу сел на поезд в дождливый день и с пересадкой в Саратове, где коротая день даже вдруг подружился с юным же ментом—не старше меня, который провёл меня на футбольный матч там. И вот через несколько дней я уж на станции Чоп. Это за Ужгородом—Украина. Как помню сейчас ранее утро, в очереди за билетами на Венгрию стоят два бравых хлопца-челночника и один другому с ленцой, как у них принято, с оттягом цедит: «Ну чё, Питро, пидлечимся?» Поймав мой вопросительный взгляд и мне кивают—ну а ты будешь? Конечно я кивнул утвердительно… Но кто же знал, что в 4 часа утра они пьют неразбавленный чистый спирт и его закусывают исключительно стиморлом?!? Мне вскоре стало плохо — не говоря о том, что горло сжёг сразу. А тут вскоре таможенную декларацию заполнять—на разных языках тупые вопросы… Еле-еле справился с тестом.

Итак, пять дней впустую протусовался на мадьярщине—пройти границу в австрию не дали—туда нужна виза. А у меня лишь турвайчер на пять дней. Когда они иссякли, полиция меня задержала и при переконтавании в ней. Выпуская остатки моих долларов мне не отдали. Это при том, что деньги были последние и что мне делать без копейки в чужом краю неизвестно. Очередной раз убеждаясь что в менты идут одни уроды, я был тут же под белы рученьки препровождён ими на депортацию—там я как мог попросил «политического убежища», но меня те заверили, что вы врёте—у вас там теперь уже демократия! Вот это да—безумная неразбериха и алчность… так оказываются называются. Вобщем, узнав, что денег у меня нет—меня предложили депортировать, но для этого, чтобы билеты были конторой куплены надо было посидеть вс недельку в депортационном лагере. Как помню сейчас—нормальные люди там оказались. Это не тюрьма конечно—но карантин для тех кто нарушил эти дутые правила с визами и прочим. Один был такой же стопщик из Латвии—дошёл пешком до Греции, другие были простые перегонщики иномарок из Прибалтики, был и делец-чеченец, самый щедрый из всех. И несмотря на то, что доблестная постсоветская армия ушло учило его земляков подчиняться конституционному порядку он нам всем напокупал там бутербродов, потом дал по тысяче форинтов на каждый глаз каждому полицаю и раньше всех их этой злачной кутузки свалил. Помню, кстати, там относительно неплохо кормили—макароны в томатном бульоне и жирные куски курицы—у нас в те года так даже в больницах уж не кормили.  При перелёте в самолёте в Москву познакомился с москвичом Андреем—он на полном серьёзе мечтал и мог наверное эмигрировать в Канаду. До сих пор помню те пшеничные усы, глаза навыкате и красны сосуды на большом носу. Но только я завёл речь о том, где бы и как переночевать в Москве — он тут же аж взъелся и растворился в подземных переходах как дым. Мне ничего не оставалось как потыкавшись по церквям в поисках приюта уйти в итоге и по монастырям — Оптина Пустынь был первым из них — и последним на пути.

Электрички и попутки доставили очень скоро меня под Козельск—в Оптину.

Это место настолько интересное, что обязательно поподробнее его опишу. Что касается меня, то после этого ещё раз в нём побывал уже как спецкор.