Стыдные трудности

Когда-то столкнувшись с несправедливостью даже по отношению к птицам, я восставал. Помню историю, когда над двухэтажным детским садиком чрез дорогу соорудили чердак. И застеклили оконце.  Голуби, Привыкшие там жить—никак не могли попасть туда внутрь. Видя это своими детскими глазами—то как голубки бьются грудью о невидимую преграду решил им помочь. Из подручных средств у меня была только рогатка. Но что такое этот несовершенный инструмент, имеющий много условных отклонений в своей конструкции и ещё и расстояние—не меньше ста метров—от точки обстрела до конечного маленького застеклённого окошка. Но даже и тогда принял решение во чтобы то ни стало выбить его. Потратил на это прицеливание и четкий выстрел точно полдня. Неустанно наобум колотил  камушками в том направлении—пока не удалось разбить-таки эту злосчастную преграду… Мне было за что себя уважать—ведь голуби оказались под крышей—к которой привыкли. Самые большие трудности адаптации возникли при том, когда мне бывало очень стыдно. А это было несколько раз. Первый—когда меня пытались затащить в женскую баню—а я уже проявлял интерес к женщинам. Как мой четырёхлетний сын, при забирании его из садика норовит найти… голых теток—с его слов, в окрестных домах, которые проходим. Ещё мне было немного стыдно, когда я в его же года прибежал и радостный рассказал мамочке—Мам, Мама, а у Таньки Макаровой свинья письку откусила. Таки всё объяснил. Они долго смеялись. Мне было стыдно. Хотя чего такого? Я же себе и им всё объяснил… Ещё мне не просто было стоять на линейке в первом классе—казалось нелепым, нудным. Взрослые что-то говорили. Пекло Солнце. Нас зачем-то выстроили—первоклашек в строй. Или когда отфутболил домашнее задание, связанное с каким-то орнаментом, где надо было привлечь помощь бабушек—которые меня и воспитывали – а я опять стеснялся их.  И вспоминая все эти свои очень тогда страшные трудности—убеждаюсь сейчас, что чувство вины, не благородное чувство—оно удавка нашему саморазвитию. Постеснялся. Стало неудобно. Засмеяли. Не поняли бы. Всё это из области придумок. А ведь не пошёл дальше—кроме как в первой истории с голубями—тогда просто некому было застыдить. А во всех других случаях, а их было очень уж много—тебя ставили на место, отдёргивали, заставляли не обижать других, но вот самому обижаться не запрещали—внушая вину. Да, она конечно хороша после проступка. До какого-либо действия просто деморализующая. Однажды в Томске я услышал от одного делового человека такую фразу: «Лучше просить Прощения, чем разрешения!» И в этом тоже много мудрости. Ведь если ты постоянно будешь у кого-то что-то выпрашивать, прося то или это, заранее превозмогая неловкость, не пройдя сквозь преграду, не изжив в себе детский страх быть неправильно понятым… то стоит ли вообще браться? Сколько бы краев, стран, людей и событий я бы не изведал—если бы не понял давно—боясь попасть в неловкое положение—ты просто мучаешь себя. Всё неловко—что считаешь для себя неприемлемым. Но тот опыт, которым обделил себя может быть бесценен по отношению к самым важным переживания и наработкам. Хотя конечно, опыт прибавляет ума, но не убавляет глупости—это тоже абсолютно верно. Но лучше всё-таки получить опыт, а чувство вины—также как и  стыд навязано… Главное  не утратить интереса к жизни, ведь всё что у нас есть – это любопытство и вечное движение души к познанию. Без сих качеств процесс узнавания нового просто остановится навсегда.

Человеческий, земной ум обычно ограничен комплексами и осуждениями со стороны. Но у нас есть ещё и сердце, устремлённое, любящее сердце. Это любящее сердце свободно от неискренности, ибо оно уже установило с остальным миром. Это трепетное сердце уже несёт послание самоотдачи. И этот трепет остается в памяти как непостижимая уступка. А все наши слабости помним почему-то гораздо лучше опознавания наших сильных сторон.

Но наверное мудрость в том, что вместо того, чтоб просить свой ум распространять едкие сомнения, лучше просить своё сердце собирать единство сочувствием не только к другим. Всегда рациональным людям очень трудно быть счастливым, потому что ум всё разделяет – корит, ест изнутри за малейшие прегрешения и изводит душу бесконечными страхами…

Нет ничего кроме безграничной вечности. Бурлящего потока чувств, мыслей, условностей. Но мы так част забываем об этом, продолжая дуть на вавку, когда всё давно исчезло уже…