Отъяссы-Москва

Отъяссы-Москва

Идя по прямым и никакими ветрами не сдуваемым большакам и видя, что даже старые домишки от одного моего вида не разбегаются, заметив старого журавля-колодца, склонившегося во самые чрева земли ради глотка воды… и подойдя и войдя на крыльцо старой больницы, ныне пришедшей в упадок, я был донельзя погружен воспоминаниями, настолько они были захватывающи  И когда я дошёл до родного домка, наполовину скрытого зарослями деревьев и с наполовину осыпавшейся верандой—был просто сражён наповал тленом..

Обойдя дом со стороны и погрузившись в траву по пояс на внутреннем дворе и горы мусора у густые заросли на заднем поле, через которые еле продрался –выйдя наконец на луга, родовые луга я с такой тревогой и тоской шёл—сны. Иногда явь явнее фантастических снов. И чем больше путешествуешь—тем это очевидней. Ключ. Вётлы. Низина. И над всем синее вечное мудрое небо.

Вернувшись к дому, я еле разглядел пыльные внутренности сквозь оконца… И всё казалось целым. На всё воля Божья. Потрясения сильнейшие. Вот оно,  оконце, с детства знакомое. Оно как стояло—так и стоит. А где был я все эти 40 лет?  Похоже—нигде не был. Всё это призрачные сумерки ума, плутаний.

Не выдержав такого столкновения с вставшей на дыбы действительностью, двинул на Москву. О чем конечно, стоит вспомнить отдельно. Вначале был Моршанск, куда довёз обаятельный парень, ехавший с мамой домой. До того он пожил и в Москве и у него самые тёплые впечатления о ней, разговорился. Далее был моршанский предприниматель, который даже купил у меня книгу, многое рассказав о сакральном Моршанске. Довёз до Ряжска. Где  вечером  перекусил и двинул наконец до Рязани на фуре. Что само по себе тоже было не просто—учитывая то, с каким трудом назавтра отрывался от этой Рязани. Заноза в сердце—этот последний этап перед штурмом карантинной столицы.

Оказавшись в Барыбино, я мигом зарядил телефон, порылся в нэте—никаких нормальных откликов по своему размещению не найдя—наобум к ночи был на Павелецком вокзале—начался нудный затяжной дождь… Шел трое суток.

Идя вдоль Москвы реки в сторону Красной площади был неоднократно вызвонен неким парнем по фамилии Гончаров. Уж больно сильно хотелось ему в Москве встретить меня. Что само по себе явно внушает подозрения. Но о них позже. Пока же ночлег был вполне приемлемым—учитывая то, что он там сам на птичьих правах прожил два месяца.  С милыми московскими кВ. знакомство началось: то был один из самых уютных вариантов, минимализм.

Далее Гончаров сделал один контрольный звонок своим работодателям с виду впервые—по объявлению, якобы на вакансию переводчика. На самом деле  явно ведя им нового клиента на оболванивание и раскрутку на данные.

ТАКИЕ гиГАНТЫ

 Встретили нас мило улыбающиеся Ия-так представилась и Витя—вроде как крутой бизнесмен, в без сомнения, шикарнейших московских апартаментах. На Гончарова особого внимания эта сладкая в полном смысле слова—излучающая слащавость, парочка не обратила никакого внимания, но зато чувак с большим красным рюкзаком вызвал их явное умиление. На меня же сильное впечатление произвели просто роскошные пять комнат—ну с очень широкой планировкой комнат и аристократической отделкой всех комнат. Назвать это кВ. язык не поворачивается. Им нужно было на живого человека оформить дебетовую карту для прокачки крупных сумм денег. Началось все с предложения Виктора Ганта—так он представился, хотя я его записал сначала как Ганга—немного заработать. С его слов—не прикладывая никаких усилий. Тысячу за каждую оформленную на меня карту. Условие было не просто озвучено—письменно оформлено—что якобы я не имею права снимать деньги с оформленных на меня якобы дебетовых карт.  В случае чего штраф- сто миллионов. Да именно так—никакого преувеличения. Вроде всё шло как по маслу—я вначале легко уговорился. Не без явного гипноза со стороны медленно, но верно повышающего интонационное внушение Ганта. Узнать его лучше не представилось возможным. Видя на моем лице явное сомнение в его личности, точнее в его благонадёжности, он превентивно меня отдёрнул в трёхступенчатом цикле, всё повышая свой тон: — Ты! Пришёл ко мне в мой Дом и хочешь, чтобы я тебе паспорт и документы на квартиру что ли показал? – Когда человек начинает медленно, но уверенно на тебя прикрикивать, включается инстинкт самосохранения и хочется, чтобы он прекратил повышать голос—ведь страх, что на тебя вскоре заорёт — из детства, и чтобы старший не начал орать—ты готов на любые уступки.

Даже, помню,  дал отсканировать свой паспорт. Пригласили для доводки клиента по банкам и обязательно к нотариусу—заверить бумажку о том, что ты точно не снимешь со своей банковской карточки положенные мошенниками туда деньги. Для того, чтобы клиент не соскользнул и не передумал—ему крепят сопровождающего—в данном случае отлично подготовленного физически ушлого молодого человека и даже оплачивают хостел подопытному—чтобы он был якобы доволен. И вот,  вечером, когда мы вышли из апартаментов и пошли в хостел на Озерную, я в метро начал читать обережные мантры и явно передумал вообще с этим делом. Несмотря на то, что с телефона моего мы попытались с сопровождающем уже в хостеле оформить заявку на карту ГазПромБанка—там всё заглючило!  Всю ту ночь не поспав я на утро, будучи весь на измене—решал или уйти тихо или же остаться, и всё-таки остался в этой третьей московской кВ. на пять суток—с надеждой на свои новые дела. Окружение коммуналки сначала меня очень напрягло—я всё ещё был уверен, что это очередная сходка мошенников—что и тут их собрали для вящей доводки клиентов. И когда там человек хитровато-лысоватый представившийся не много ни мало как Кулибин, настоятельно попытался всучить мне для прочтения какие-то документы, втягивая в свою уже авантюру—я наотрез отказался. Потом мы с Саней—отставным мужем из Электростали, всю жизнь бывшим где-то в Мск начальником даже подружились… на укладке ламината в его комнатке. Ну и дела нашлись – все те кухонные разговоры с теперь  местными уж жителями. Спору нет—милые люди, но чтоб так долго толочь воду в ступе—ведя одни и те же переговоры, вытаскивая на свет то, что кажется давно забытым ещё в юности  — это конечно перебор жесточайший.  Например, обсуждают тему родовых поселений—и рассматривают только варианты в 100 км.от Москвы.

ЛУЧШЕ ВЫ К НАМ!

 Всё остальное слишком далеко—некомфортно и абсурдно в плане освоений. Фронтир! Ну а мы наверное живём для них вообще за Полярным кругом. Ну да ничего—от чего ты побежишь—то тебя настигает всюду. Даль. Глушь. Тщета.  Все страхи бездействия они действенны до самого последнего. На утро понедельника мы с моим крымским и индийским другом Стасиком уже договорились выбираться. И встретившись с ним на окраине – в Котельниках стояли как два бедуина в пустыне. Все вокруг был ярый мираж, галограма, галлюцинация, кроме нас двоих. Например, я попытался зарядить телефон в салончике Мегафона. Все там были в масках—я без. Так вот один в маске на меня всерьёз прикрикнул6 «Протестанты проклаты1 Хотите убить нас всех!»

И всё только потому, что я был без маски и в руках держал чётки и молился.

 

Стас отказался стопом ехать на Рязань и далее. Он не выспался. Поехал на автовокзал. От туда в ночь сел на автобус и двинулся прямо за Моршанск.

Я же только до Шацка и допер. Там был мрак и дождь. Но зато те же ребята в кафешке у дороги меня покормили и дали чаю на вынос. Ночевал я на крыльце какой-то конторы.  Утром, пройдя все окрестные выселки был крайне удивлен эсэмской Стаса о том, что он уже в Отъяссах и где же ключ?

В полдень, войдя в свои Отъяссы, был донельзя удивлен тем, что вещи Стаса стояли на крыльце моего родового дома, а сам он отсутствовал и на тел. Не отвечал! Потеря друга даже уже не в Москве, а в родном селе не на шутку меня озадачила и я пошёл искать его по полупустому селу, от безнедёги зайдя в крайний дом бывших соседей. И точно Стасик там потчевал-отдыхал! Это уже чудо—расслабиться можно было и даже попить чаю у этих людей.