Пыль индийских дорог

Пыль индийских дорог

 

Сам брел опять пустырём без дороги. Заблудившись, кажется, навеки, в этой бесплодной стране, где земля солона, воздух сам пар, а каждый день тут горек как ранняя смерть. В отличии от прежних путешествий, теперь не мог позабыть вдруг куда направлялся. Это таило уже опасность смертельную. Долина Ганги. Всему был свой предел. Свой срок…

 

Над головой пылало Солнце. Неузнаваемо маленькое, свирепое как лучик под лупой, жалящее и не оставляющее нигде своих жертв. Горечь полынной пыли жгла горло, дико сушила губы. Без головного убора ты обречен. Не на чем остановиться взгляду вплоть до горизонта. Ничто не возвышается над ровною его чертою.

 

Где те зелёные прохладные холмы? Будет ли край этому пустырю? Перехватило горло от грусти, но себе внушал, что когда-нибудь это кончится, марево спадёт, встречу местных. Пустынность казалась беспробудной. Нельзя двигать по открытой местности среди дня! Кто мог тут появиться? Странник остановился, чтобы переждать свой запал, толкающий в пекла ада.  Долгим было то ожидание. Очень долгим. Наконец я уехал на старом автобусе.

Он довез меня до того самого Алигарха. Дальше зарёкся ехать уже только индо-поездами.

 

Странный городок Алигарх.  Как один большой торговый микрорайон, где торговля вся с полу.  Кажется каким-то нагромождением всякой съестной и носимой кем-то снеди или  поклажей. Людей опять тьма. Женщины в Сари. С виду стройные и чуть деловые молодые индусы, и жутко прагматичные пузато-деловые, юные леди в шарах и куча детей всюду….

Куда они идут гурьбой и зачем все на улицы выходят? Казалось здесь людней чем в Дели!

 

Найдя Реел-Роуд Стейшн, забившись в угол и смотря на всё как больной с окна палаты, стал ждать поезда уже сразу на Варанаси. Оказалось, прямого туда нет! До Аллахабада! То есть мне надо заехать на поклон к Аллаху — как минимум. Ну и названия — от чего только детей со мной нет—вот бы вообще виселица была. Помню, как раз мы в Анапу съездили и пожили, как индейцы под пальмами: Роме было 1,5 и Сашке только пять лет. А кто бы ещё знал, что в животе Елены живёт и ждёт своего часа ещё и Богдаша—3-й сын!

Вот со всем бы этим славным—почти индийским семейством от аллигатора к Аллаху бы. Мир Утриша. Сказочный оазис – не вытоптанный можжевеловый раёк – куда сбежал из Москвы лишь потому, что не сводил концы с концами – и где место так меня приняло – так вдохновило, так я его полюбил – так удивительно мы поладили, стольких добрых людей там открыл – это в корне перевернуло мои представления о себе, городах, работах, досугах, обо всём что может быть. Реальность жизни на природе – одна зима в горах – в вагончике с буржуйкой, где, то идёт снег, то дождь, то гололёд, сидишь при свече как Робинзон, и то настоящее ярое горное солнце—при котором можно загорать именно зимой. И море – холодное море декабря – тяжело-солёное, сырое и всё же доброе – оно греет чудом того, что вот изморозь, вот булыжники – голыши и вот же люди разводят костры, греются сами и непременно отогреют тебя – теплом своих душ – стоит только посмотреть на них внимательно. Им не надо ничего объяснять, рассказывать про себя или свой опыт и трудности. Они принимают тебя таким, какой ты есть на самом деле – без долгих вступлений и рекомендательных потуг. Это люди. Как всё устроено в городах вы и сами знаете – ничего личного – одни партнёры по выживанию в концентрационных лагерях смерти – это общее. Короткие перебежки – отсидки в бетонных дзотах, пайки всё более урезанной синтетической еды и ничего личного – ни любви, ни свободы, ни смысла – только долги и кредиты. Рабство без идей.

Теперь, когда Знаю, что выжить не значит жить – а любить не значит лепить бюджет – мне легче. Весь мир стал открыт – не цепляюсь ни за цель, ни за доход, ни за какой мираж. Есть идеи – есть еда. Люди сами тебя находят. Один взгляд, один жест, одно слово уже не выдают во мне врага общества Номер Один – а делают первым из очнувшихся, первым из ощутивших себя тут живым.  Мало надо человеку – только своя вера и отклик на неё в сердцах ближних. Больше совсем ничего

Одно небо и Земля. Один воздух. Воздух свободы. Похоже на выход из космоса, из гумуса со дна. Почему люди оказываются офисным планктоном? Кто им внушает, что деньги – это сила и свет? Со дна быта – это может и блик – режущий толщу волн и дающих искру веры – но это лишь миг… Под толщей обстоятельств и обусловленностей никто из планктона не эволюционирует в птиц. Не станет и рыбой – могущей плыть сквозь и вдаль – это всё не реально. Притяжение физиологично. И все законы физики – только следствие отдельных тенденций микрочастиц сбиваться в стаю и образовывать корм для акул, китов и прочих краболовов, и спрутов. Изначально каждый решает, кем ему быть – ещё до рождения – до воплощения, потом происходит встреча с тем, что суждено наращивание опыта, тенденций, создание связей, мистическим образом функции явятся вдруг тобой. Ты сам творишь себя – бесконечным перебором вариантов – внедрением сил и потуг ты живешь как Бог – если хочешь конечно. Нет – ты заложник трущоб, кибуцев, должник за коммунальные «услуги», донор ли ты спермы, наконец, или простой разносчик глупостей, транслируемых по ТВ. Ты не то, что думаешь.