Родина журавлей Шулунова

Зрительные образы сибирской природы так и наступают с картин Карла Шулунова, словно вбирая в свои глубинные пёстрые объятия каждого, кто только краем глаза увидал всё это.

Про него можно сказать словами великого Леонардо, что живописец спорит и соревнуется с самой Природой. Его композиции, убедительные по форме, изящные по мысли и величавые по проповеди надежды и любви – первооснова чувств, на которых строились самобытные общины Прибайкалья, коими полна душа людей, росших на основах братства и взаимоуважения, чтящих старый мир гармонии и труда.

На полотне «Кочевье Хонгодоров» волы прут каркас юрты с летним пологом среди трав по колено. Впереди на лошади едет хозяин семейства с малышом на луке седла. Рядом везет кого-то верблюд, а на первом плане мирно топают дружным строем козы. Венчает всё это фон бирюзово-снежных предгорий Хамар-Дабана. А приглядевшись, у кромки горизонта можно разглядеть целый табор переселенцев. И такой глубокой тенью тайного значения вроде бы рядовой сцены пронизаны все картины иркутского художника Карла Шулунова.

Он родился в Улан-Удэ за два года до начала Великой Отечественной войны. В конце 60-х окончил Иркутское художественное училище, работал и учителем рисования в школе, и чертежником в проектном институте, занимался и вопросами технической эстетики в отделе главного конструктора завода им. Куйбышева. Портреты и пейзажи Карла Шулунова хранятся в Москве и Пекине, многие полотна закуплены национальным музеем Усть-Орды, масса холстов хранится в частных коллекциях во многих уголках мира.

Пока мы пили чай, в гости к Шулунову пожаловала коллекционер из Петербурга Ольга… Она в массовом порядке закупила картины нашего самобытного художника. И не мудрено: после всяческих переборов в питерском искусстве, мода на старый добрый реализм возвращается. Кому захочется долго держать в доме абстракцию? Другое дело – часть самой матери-природы, которая всегда будет утешать, и ободрять вас. Ведь хорошая живопись – это настоящая музыка, мелодия, поющая миру песнь созидания. Искренность и скромность холстов художника видна во всём. Будь то застывшие в узком дверном проёме деревенского дома «Подружки» или сидящие на жердях «Пацаны». Или чета пожилых людей, застывших на окраине родного села с видом на далёкое синее небо, – «Летят журавли». И хоть их на холсте и не разглядеть – так высоки, но они чувствуются. В свои 76 Карл Ефимович ещё умудрялся и сторожить. А познакомила нас иркутская художник-прикладник Наталья Балакина, с которой Шулунов долгие годы делит одну мастерскую на площади Декабристов. Познакомившись с его картинами, невольно поражаешься, какое это сложное и кропотливое искусство – живопись, когда одной фразой можно выразить то, что мастер набрасывает в течение недели. Язык художника не так скор и примитивен и потому не знает сроков и удовлетворения. И конца сюжета.

 

На холмах Грузии и сопках Байкала

Заглядывать в мастерскую художника всегда интересно. Обилие артефактов вызывает и вопросы, и всевозможные ассоциации. Например, у иркутского художника Карла Шулунова в его мастерской много керамических предметов. Вот болгарские кружки, которые он когда-то привез из Москвы. А вот наследство, доставшееся от родителей: масленка, шкатулка, вазон… Почему именно эти предметы? И почему они именно в мастерской? Случайность или осознанный выбор творца? Понять это – всегда интересно. А ассоциации, связанные с артефактами, дорисовывают увиденное на полотнах.

Карл Ефимович Шулунов родился 16 апреля в 1939 году в Улан-Удэ. Его отца арестовали, когда Карл был еще младенцем. С матерью он сначала оказался в Нижнеангарске, а затем семья неоднократно переезжала с места на место. Жизнь в селе Барков Аларского района стала для него значительным событием – там он в совершенстве научился говорить на… родном бурятском языке.

В 1959 году окончил Иркутское художественное училище. После службы в армии работал в разных организациях. Был учителем рисования в школе, чертежником в проектном институте, занимался вопросами технической эстетики в отделе главного конструктора завода имени В. Куйбышева в Иркутске. С 1974 года работал в художественном фонде при Союзе художников СССР. Свои полотна писал в разных жанрах: портрет, пейзаж, сюжетно-тематическая картина, историческая тематика, бытовой жанр, бурятская национальная тематика. Творчество Карла Шулунова отличает большое жанровое разнообразие и гармоничное сочетание традиций русской реалистической школы и приемов старомонгольского плоскостного письма. Ряд работ Карла Ефимовича Шулунова находится в постоянной экспозиции Государственного национального музея Усть-Ордынского Бурятского округа, а также в частных коллекциях.

Мне давно еще запала в душу картина Карла Ефимовича «Летят журавли». Самих журавлей на полотне не видно. Они скрыты от глаз, но за их полетом следят два пожилых человека. Их жизнь уже на излете. Недалеко виден их дом и хозяйственные постройки. Все простое и немудреное. На дворе осень, еще тепло, и трава, хотя и пожухла, но пока колышется от ветра. Может быть, эти два старика прожили вместе долгое время, любили, рожали детей, воспитывали внуков, но все уже позади, осталось только воспоминание и возможность любоваться красотой природы. Они в который раз провожают журавлей в далекие теплые страны, вспоминают о своей молодости… Что их ждет? Можно предполагать все, что угодно, но время неотвратимо движется вперед, и мы это осознаем вместе с автором полотна. Как такие сюжеты появляются в голове художника? Может быть, ответом на этот вопрос будет короткий рассказ Карла Ефимовича?

– До 15 лет я проживал все больше по селам да деревням, – неторопливо делится он своими воспоминаниями со мной. – Отец был партийным работником и много поездил по сельской местности Бурятии. Там, кстати, я и научился вполне сносно говорить на своем родном бурятском языке. В 1947 году, когда мы с семьей переехали с берегов Байкала в глубинку, в деревнях еще остро чувствовался голод. Селяне пекли хлеб наполовину с травой, курлыча называлась. В остальном – картошка, одна картошка. Да и в городах еще карточная система оставалась…

Позже мои родители участвовали в строительстве Иркутской ГЭС, жили мы тогда в 3-м поселке ГЭС. Потом, когда стало получше с жильем, моему отчиму, как бывшему красногвардейцу, партизану и участнику гражданской войны, выдали квартиру. Отчим работал на строительстве плотины крановщиком, мать была сигнальщицей. Ну, это когда с помощью флажков передают машинистам поездов на железной дороге различные команды. Хорошо помню, как строилась плотина, от самого фундамента и до полотна дороги, как повсюду шла грандиозная работа. Я был обыкновенным мальчишкой, и мне все было интересно и занимательно. Часто бывал тогда на стройке, делал зарисовки, писал этюды. Да и дипломная работа, неплохая кстати, тоже была на тему строительства нашей первой электростанции – «Бетонщицы Ангар-ГЭСа» называлась.

Как сейчас возникает замысел картины? Сначала все появляется в голове, в связи с какими-то личностными впечатлениями. Потом пробуешь воссоздать «увиденное» в уме на эскизе. Ну, а когда почувствуешь, что все это уже сформировалось окончательно, переходишь на холст. А необходимые детали добираешь уже из жизни. А за долгую жизнь мне судьба этих деталей понадбрасывала столько, что далеко и ходить не надо. Мне ведь кем только не приходилось быть. При перестройке даже покапитанить пришлось – лет так семь-восемь возил на теплоходе людей по Байкалу. Но потом все это прогорело, нерентабельным оказалось. Страна входила в рынок, все учились считать деньги. Выходило, что запчасти к теплоходу очень дорогие и поездки по Байкалу не окупались…

А когда я еще на заводе имени Куйбышева работал, художником в отделе главного конструктора, мне дали бесплатную путевку в Грузию. Мы туда вместе с мастером-столяром ездили, Иваном, по фамилии Басистый. Смешно всегда было, когда при знакомстве с местными этот мужичок с писклявым голосом по фамилии представлялся. Ну, так вот, я там всерьез увлекся написанием этюдов местных красот. Как сейчас помню: большие такие холмы, а на них нарезанные террасками поля с грузинским чаем. И по этим холмам отдельные большие дома с целыми гектарами земли – виноградники, мандариновые сады. Красота! Было где разгуляться глазу художника! Еще любил тогда рисовать огромные корабли в порту Батуми. Эх, замечательное было время – начало 80-х. Ничего, вроде, не предвещало развала нашего Союза, стихийного обнищания народа, розни людей разных национальностей. Вот был в нашей компании грузин, молодой еще парень, мастером на заводе работал – добряк, весельчак, заводила. Разве мог я тогда представить, что через несколько лет мы с ним и ему подобными чуть ли не во врагах окажемся?

Где-то в это же время я был еще в городке Горячий Ключ Краснодарского края. И вот почему-то именно там мне навеяло тему одной, тоже памятной мне картины – «Свеча памяти». Там среди изрытых фашистскими снарядами сопок дети катались на велосипедах. Конечно, за столько лет после Победы зевы воронок позарастали травой и даже кустарником, но впечатление от такого нечеловеческого варварства хорошо еще читалось… Так что обо всем, что я видел и испытал в этой жизни, есть что рассказать. И изобразить в своих картинах – тех жизненных впечатлений хватит еще на много интересных сюжетов. И так хочется еще поработать, рассказать и показать людям все то, что я знал и чувствовал…