Визиты в газеты
О, с каким воодушевлением я входил когда-то в кабинеты редакторов различных газет страны. И с каким скукоженным чувством обманутых надежд выходил оттуда. Но писать брался всё больше. Потому что не во внешней стимуляции дело. Если есть потребность делиться, писать—она с тобой. Обычно человек думает—вот начну нечто свершать—и все дороги откроются, все мне помогут. С первым то проблем нет, но вот, чтобы ответственные люди оказали тебе «всяческое содействие»! Нет. Нет. нет. Скорее они посмеются над тобой, Дон Кихотом Иркутянческим и выпьюТ за твой ВЫход.
Доходило до нелепого—договариваясь с вахтёром—а его иначе и не назвать в очередной газетке, я как правило стеснялся, а потом забывал вовсе оговаривать отдельно свой будущий гонорарчик, в итоге они платили сколько там хотели—точнее вообще минимум, а позже и вовсе забывали делать то. 
Соответственно, всё выходило на уровне стресса: вдохновение менялось упрямой одержимостью. Однажды мой коллега по Иркутску и Питеру Ванька Ступаченко зло пошутил надо мной, обозвав меня «коммуникативным кретином», за то наверное, что из-за скрытых комплексов не знал как держаться и подать себя во всех этих таких чуждых мне казённых учреждениях, куда приходят зарабатывать деньги и никто и никогда просто так задаром не напишет ни одной заметки. …ДАРЮ ИНДУСАМ СВОИ ПОСЛЕДНИЕ ГРОШИ
Странно, но после этого случая он умудрился одолжить у меня тысячу. Вроде бы и отдал, но сам факт того, что зарплатополучатель зависит часто от любой случайности, вынужден иногда просить подачку у совершенно ни к чему не привязанного уличного писаки—тоже показатель условности. Правда, потом меня так запинали ногами по голове на выходе из питерской газетки «Смена», что не выходя почти неделю из дома из-за разбитой в труху физиономии, в итоге опоздав на поезд, сам вынужден был одолжить у него несколько тысяч, чтоб наконец и окончательно покинуть СПБ…ПЕРЕД ЗОО-ЛЕТИЕМ
Видимо, тот, кто может давать, сильнее, чем тот, кто получает. Мне от вас что-то нужно. Это всё значит, что вы превосходите меня. Дерево может отдать нам все свои листья, плоды и цветы. Но когда дерево обретает величие вследствие того, чем оно владеет, что достигает, дерево клонится. Потому что склоняется лишь тот, кто может отдать другим всё. 
Неважно как и кто чем благодарит —важно само желание делать что-то для всех, не оглядываясь на результат и не сопоставляя итоги Конечно, долго можно распинаться в собственной святости. Суть не в этом, в том, что преодолевая бесконечные отсутствия условий для нормальной жизни, в итоге-то потом на них перестаёшь вовсе обращать внимание, остаётся только цель, шанс и как правило ты его очень быстро всё находишь. 
То чудесная практика аскезы и непреднамеренного получения результата, которая удивляет всех. Обычно же в голове у большинства живёт порочная причинно-следственная связь, которую никак не разорвать обычными методами, кажется, что без бюджета нельзя путешествовать, писать, да и издавать книги, иметь друзей на любом побережье не видя их ни разу и не зная языка. Но то есть. Всё наверное в том, что я не особо беспокоюсь о будущем. Как сказал мой друг из Новосибирска целитель Айдар «Кто идёт по пути своего предназначения, того бережёт и ведёт сама Вселенная!» Надо больше концентрироваться на настоящем—делать на все 100% то, что ты можешь здесь и сейчас. В прошлом многие мои коллеги и одноклассники возможно не посеяли нужных семян.
Но если посеешь семя теперь, то оно станет ростком и в конце концов вырастет в гигантское дерево. Но если не посадить нужного семени в пространстве вокруг тебя, опасаясь отсутствия результата, то ничто прорасти никогда не сможет. Беспокоясь о будущем—почти никто не живёт в настоящем. Боясь кокцида или нищеты и смерти—тот попросту одевает марлевый пакет на голову и становится как та лошадь, которой, чтобы не брыкалась на поворотах, и шла куда надо — точно нужны шоры. 
Сделав всё что возможно сегодня и сейчас ты внезапно обретаешь покой и можешь даже потом легко распутывать клубок человеческого беспокойства, волнения и неуверенности в завтрашнем дне.
Что то вспомнилось: в 1937 резиденцией сталинских советников и специалистов в Барселоне был публичный дом, превращенный в гостиницу для советских товарищей. Большая часть жильцов, обряженных для маскировки в одинаковую штатскую одежду, выданную на советской товарной базе, и за 30 дней обученных испанскому языку об истинном назначении здания даже не подозревали. Прекрасный символ героев воюющих в чужой стране за чужие интересы.
Миша, привет! У меня было совсем по-другому… Я иногда думал о том, что могу писать, изъяснять свои мысли в строчках на бумаге, но никогда не представлял себя в роли корреспондента какой-либо газеты. Когда мы с женой переехали из Томска в село Зональное, что недалеко от Бийска, то первым делом я побежал в районо устраиваться учителем русского языка и литературы. Вот там меня и нашел редактор местной газеты пан Грицан (Геннадий Валентинович Грицан). Он, как раз на редакционной машине был в командировке и заскочил в небольшое село Урожайное, что в 13 км. от села Зональное, чтобы взять хоть какой материал. А так как я работал учителем словесности, он попросил меня написать заметку об одной учительнице. Мне не составило большого труда нашкрябать короткий текст и отнести в редакцию. После этого Грицан предложил мне работу корреспондента. А так как это был СССР, зарплата корра была выше учителя, к тому же я каждый день до своей школы добирался то на автобусе, то на грузовой попутке, то на лыжах, когда поля не были заметены снегом, моё решение было положительным… За два года работы в редакции газеты «За урожай» я приобрёл опыт, которого вполне хватило, чтобы чуть позднее организовать свою газету в самом начале 90-х годов под названием «Тест-Информ», а затем «Аспект». Первая газета вышла всего один раз, и это стоило мне вызова в горком КПСС и разбора на бюро, вторая газета, благодаря закону о СМИ, прожила два года и, может быть, оставила след в истории города Бийска, как первое независимое СМИ, появившееся благодаря Ельцину. Самые тёплые воспоминания у меня остались от работы в газете «За урожай» вместе с Геннадием Валентиновичем. Он был уже пожилым человеком, много повидавшим. До редакции «За урожай» он трудился в другой районке, что располагалась в селе недалеко от границы с Кемеровской областью. Он иной раз хохмил довольно удачно, всегда был в хорошем настроении. Иной раз дрался с нашим ответсекретарем. А им была женщина, обладавшая замечательными формами и отвратительным характером. Звали её Рита (Маргарита). Та ещё бабенция! В целом она вроде нормальная, но когда дело касалось денег и особенно премиальных, у неё разгарались непомерные амбиции своей важности, которые она предъявляла Грицану в самой экспрессивной форме. Порой дело доходило до драки с редактором. А так как я сидел в одном кабинете с Грицаном, мне приходилось такие перепалки наблюдать со стороны. Один раз даже пытался их разнимать… Попал под тяжелую руку Маргариты… И вообще, с ней невозможно было ссориться! Она сидела на приёмке материалов и решала, какой ставить, а какой выкинуть. Если у нее были плохие отношения с каким-нибудь корром, она пользовалась своей властью в полной мере и иезуитской местью. Я даже, помню, обращался в поликлинику из-за болей в сердце. Она умела доводить до белого каления человека… Но с другой стороны, мы вместе с ней занимались местным проводным радио, вели вечера в клубе — «Кому за тридцать» и т.д. Весь этот опыт работы в редакции газеты «За урожай» мне пригодился в редакции газеты «Чемальский вестник», которой я рулил почти 9 лет. И это тоже было счастливое время…
С уважением Владимир Ермилов